Неточные совпадения
Он
шел и смотрел, как вырастают
казармы; они строились тремя корпусами
в форме трапеции, средний был доведен почти до конца, каменщики выкладывали последние ряды третьего этажа, хорошо видно было, как на краю стены шевелятся фигурки
в красных и синих рубахах,
в белых передниках, как тяжело шагают вверх по сходням сквозь паутину лесов нагруженные кирпичами рабочие.
Пейзаж портили красные массы и трубы фабрик. Вечером и по праздникам на дорогах встречались группы рабочих;
в будни они были чумазы, растрепанны и злы,
в праздники приодеты, почти всегда пьяны или выпивши,
шли они с гармониями, с песнями, как рекрута, и тогда фабрики принимали сходство с
казармами. Однажды кучка таких веселых ребят, выстроившись поперек дороги, крикнула ямщику...
Кругом всего здания
идет обширный каменный балкон, или веранда, где,
в бамбуковых креслах, лениво дремлют
в часы сьесты хозяева
казарм.
Возвращаясь
в город, мы, между деревень, наткнулись на
казармы и на плац. Большие желтые здания,
в которых поместится до тысячи человек,
шли по обеим сторонам дороги. Полковник сидел
в креслах на открытом воздухе, на большой, расчищенной луговине, у гауптвахты; молодые офицеры учили солдат. Ученье делают здесь с десяти часов до двенадцати утра и с пяти до восьми вечера.
Правда, они уже не рубят просек и не строят
казарм, но, как и
в прежнее время, возвращающийся с караула или с ученья солдат не может рассчитывать на отдых: его сейчас же могут
послать в конвой, или на сенокос, или
в погоню за беглыми.
С первым выпавшим снегом большинство работ
в Кедровской даче прекратилось, за исключением пяти-шести больших приисков, где промывка
шла в теплых
казармах.
Зарницын вынул листок почтовой бумаги и показал несколько строчек,
в которых было сказано: «У нас уж на фабриках и
в казармах везде поют эту песню.
Посылаю вам ее сто экземпляров и сто программ адреса. Распространяйте, и т. д.».
— Ну, вот мы и приехали! — сказал старший брат, когда они, подъехав к Михайловской батарее, вышли из повозки. — Ежели нас пропустят на мосту, мы сейчас же
пойдем в Николаевские
казармы. Ты там останься до утра, а я
пойду в полк — узнаю, где твоя батарея стоит, и завтра приеду за тобой.
Вступив
в казарму, меня поразил особенный тяжелый запах, звук храпения нескольких сотен людей, и, проходя за нашим проводником и Зухиным, который твердыми шагами
шел впереди всех между нарами, я с трепетом вглядывался
в положение каждого рекрута и к каждому прикладывал оставшуюся
в моем воспоминании сбитую жилистую фигуру Семенова с длинными всклокоченными, почти седыми волосами, белыми зубами и мрачными блестящими глазами.
— Нет, господа! Я больше не читаю, — продолжал Зухин тем же тоном, — я вам говорю, непостижимое событие! Семенов прислал мне с солдатом вот двадцать рублей, которые занял когда-то, и пишет, что ежели я его хочу видеть, то чтоб приходил
в казармы. Вы знаете, что это значит? — прибавил он, оглянув всех нас. Мы все молчали. — Я сейчас
иду к нему, — продолжал Зухин, — пойдемте, кто хочет.
Александров остановил извозчика у Красных
казарм, напротив здания четвертого кадетского корпуса. Какой-то тайный инстинкт велел ему
идти в свой второй корпус не прямой дорогой, а кружным путем, по тем прежним дорогам, вдоль тех прежних мест, которые исхожены и избеганы много тысяч раз, которые останутся запечатленными
в памяти на много десятков лет, вплоть до самой смерти, и которые теперь веяли на него неописуемой сладкой, горьковатой и нежной грустью.
Носи портянки, ешь грубую солдатскую пищу, спи на нарах, вставай
в шесть утра, мой полы и окна
в казармах, учи солдат и учись от солдат, пройди весь стаж от рядового до дядьки, до взводного, до ефрейтора, до унтер-офицера, до артельщика, до каптенармуса, до помощника фельдфебеля, попотей, потрудись, белоручка, подравняйся с мужиком, а через год
иди в военное училище, пройди двухгодичный курс и
иди в тот же полк обер-офицером.
Приедет дежурный: «Где караульный офицер?» — «
Пошел в острог арестантов считать,
казармы запирать», — ответ прямой, и оправдание прямое. Таким образом, караульные офицеры каждый вечер
в продолжение всего праздника позволяли театр и не запирали
казарм вплоть до вечерней зари. Арестанты и прежде знали, что от караула не будет препятствия, и были покойны.
«Так вот друг, которого мне
посылает судьба!» — подумал я, и каждый раз, когда потом,
в это первое тяжелое и угрюмое время, я возвращался с работы, то прежде всего, не входя еще никуда, я спешил за
казармы, со скачущим передо мной и визжащим от радости Шариком, обхватывал его голову и целовал, целовал ее, и какое-то сладкое, а вместе с тем и мучительно горькое чувство щемило мне сердце.
Скажут ему что-нибудь, почти всегда
в насмешку (над ним и его товарищами таки часто посмеивались), — он, не сказав ни слова, поворотится и
идет в другую
казарму; а иногда, если уж очень просмеют его, покраснеет.
В тот же вечер, то есть
в самый день претензии, возвратясь с работы, я встретился за
казармами с Петровым. Он меня уж искал. Подойдя ко мне, он что-то пробормотал, что-то вроде двух-трех неопределенных восклицаний, но вскоре рассеянно замолчал и машинально
пошел со мной рядом. Всё это дело еще больно лежало у меня на сердце, и мне показалось, что Петров мне кое-что разъяснит.
Нам отвели
в конце
казармы нары, отдельные, за аркой, где с нами вместе помещались также четыре старших музыканта из музыкантской команды и барабанщик
Шлема, который привязался к нам и исполнял все наши поручения, за что
в роте его и прозвали «юнкерский камчадал».
— Спали мы
в чулане сзади
казармы и, проснувшись
в 12-м часу,
пошли на смену.
— Говорит, что все они — эти несчастные декабристы, которые были вместе, иначе ее и не звали, как матерью:
идем, говорит, бывало, на работу из
казармы — зимою,
в поле темно еще, а она сидит на снежку с корзиной и лепешки нам раздает — всякому по лепешке. А мы, бывало: мама, мама, мама, наша родная, кричим и лезем хоть на лету ручку ее поцеловать.
За такие поносные слова пристав ударил Арефу, а потом втолкнул
в казарму, где было и темно и душно, как
в тюрьме. Около стен
шли сплошные деревянные нары, и на них сплошь лежали тела. Арефа только здесь облегченно вздохнул, потому что вольные рабочие были набраны Гарусовым по деревням, и тут много было крестьян из бывших монастырских вотчин. Все-таки свои, православные, а не двоеданы. Одним словом, свой, крещеный народ. Только не было ни одной души из своей Служней слободы.
Ему нужно было
идти вместе с другими
в особую
казарму.
Солдаты
шли по одной со мной дороге; они жили
в Крутицких
казармах.
Постояв немного у окна, Меркулов
идет дальше,
в четвертый взвод, обходит его и медленно бредет по другой стороне
казармы, вдоль окон.
Артель просидела
в кустах уже день, переночевала, и другой день клонился к вечеру, а Бурана все не было.
Послали татарина
в казарму; пробравшись туда тихонько, он вызвал старого арестанта Боброва, приятеля Василия, имевшего
в среде арестантов вес и влияние. На следующее утро Бобров пришел
в кусты к беглецам.
А сам, признаться, тоже задумался. Притомились мы,
идем — дремлем; бродяге это
в привычку на ходу спать. И чуть маленько забудусь, сейчас
казарма и приснится. Месяц будто светит и стенка на свету поблескивает, а за решетчатыми окнами — нары, а на нарах арестантики спят рядами. А потом приснится, и сам будто лежу, потягиваюсь… Потянусь — и сна не бывало…
Когда раненого Милорадовича принесли
в конногвардейские
казармы и Арендт, осмотрев его раны, приготовлялся вынуть пулю, Милорадович сказал ему: «Ну, ma foi, рана смертельная, я довольно видел раненых, так уж если надо еще пулю вынимать,
пошлите за моим старым лекарем; мне помочь нельзя, а старика огорчит, что не он делал операцию».
Рябинин. Сердитая! Значит — решили: часов
в шесть утра
посылай наших солдат, они заберут муку и отвезут половину — себе, половину — на фабрику, прямо
в казарму. Бабы сразу увидят, что большевики не только обещают, а и дают. Ясно, леший?
Томно
шло время и однообразно до крайней степени, сутки потеряли свое измерение, все 24 часа превратились
в одну тяжелую серую массу,
в один осенний вечер; из моего окна видны были
казармы, длинные, бесконечные
казармы, и над ними голубая полоса неба, изрезанная трубами и обесцвеченная дымом.
— Да, да!.. дело вообще не дурно
идет! — говорил он. — То, что пан ведет
в салонах, Свитка проводит
в коммунах! я — и там, и сям, а больше
в казармах, то есть так себе, исподволь,
в батарейной школе, потому тут большая осторожность нужна.
И вдруг совсем едва внятное рыдание раздается
в дальнем углу дортуара. Это плачет Маша Пронская. Её отец тоже заведует пограничным отрядом таможенников и, наверное, при объявлении войны, первым
пойдет в дело. Волнение Маши передается и остальным. Теперь всхлипывания учащаются. То
в одном, то
в другом уголке длинной, похожей на
казарму, комнаты раздаются тихие заглушенные рыдания.
После этого он, будто, жил еще
в Петербурге несколько дней, выходя подышать воздухом только ночью, когда войска были
в казармах, и ни один солдат не мог его увидеть и за ним бегать. Все
шло прекрасно, но тут вдруг неожиданно и подвернулся роковой случай, после которого дальнейшее пребывание Кесаря
в столице сделалось уже решительно невозможным.
Иду я за казачьими
казармами, —
в полыни кто-то слабо и глухо ворчит, кто-то пищит жалобно.
У первого господского амбара дорога раздваивалась: одна ветвь
шла прямо и исчезала
в вечерней мгле, другая — вела вправо к господскому дому. Офицеры повернули вправо и стали говорить тише… По обе стороны дороги тянулись каменные амбары с красными крышами, тяжелые и суровые, очень похожие на
казармы уездного города. Впереди светились окна господского дома.
Поляна, по которой они
шли, образовалась из первого места, занятого прииском; здесь когда-то, лет двадцать тому назад, стояла
казарма рабочих, теперь отнесенная далеко
в глубь тайги.
Тут узнали, что Александр Васильевич уже с час находится
в крепости, что он приехал
в крестьянской лодке с одним гребцом,
в чухонском кафтане, строго приказав молчать о своем приезде,
пошел прямо
в церковь, приложился к кресту, осмотрел гарнизон, арсенал, лазарет,
казармы и приказал сделать три выстрела из пушек.
В сущности, эти деньги предназначались для Шетарди, на имя которого нельзя было их
послать, не возбуждая подозрения. Из рук маркиза деньги эти расплылись по
казармам гвардейских войск, где вербовались сторонники Елизаветы Петровны. Подобным образом французское правительство неоднократно пересылало
в Петербург довольно крупные суммы денег.
Принять присягу от этих караулов он поручил генералу Потапову и
послал с этою же целью своего адъютанта Адлерберга
в казармы корпуса инженеров, состоявшего под его непосредственным начальством.
Цесаревна приказала позвонить у двери посольства и велела передать маркизу де ла Шетарди, что она стремится к
славе и нимало не сомневается, что он
пошлет ей всяких благих пожеланий, так как она вынуждена наконец уступить настояниям партии… От дома посольства она отправилась
в Преображенские
казармы и прошла
в гренадерскую роту. Гренадеры ожидали ее.
От Преображенских
казарм, расположенных на окраине тогдашнего Петербурга, до Зимнего дворца было очень далеко. Пришлось
идти по Невскому проспекту, безмолвному и пустынному. По обеим сторонам его высились уже
в то время обширные дома,
в которых жили сановники. Проходя мимо этих домов, солдаты входили
в них и арестовывали тех, которых им было велено отвезти во дворец Елизаветы Петровны. Таким образом, они арестовали графа Остермана, графа Головнина, графа Левенвольда, барона Менгдена и многих других.
Из-под арки главного штаба
шел, направляясь
в казармы, Преображенский караул.